Хочу высказать свое мнение по делу А. В. Щукина, в отношении которого 3 августа 2010 года Архангельским областным судом был вынесен, по-моему, столь чудовищно несправедливый приговор («ВК» № 32). Являясь родственником Александра Владимировича, я находился в гуще событий с момента его задержания до оглашения приговора. Я познакомлю вас лишь с фактами, известными мне (судебное заседание проходило в закрытом режиме), подтвержденными во время следствия и судебного процесса, а выводы уж делайте сами.

А. Щукин был обвинен по статье 290 за вымогательство взятки (подпункт «в») и получение взятки в крупных размерах (подпункт «г») с одной архангельской фирмы, назовем ее ООО «Г…», в период с 2008 по 2010 год. В деле рассматриваются два эпизода: первый – получение единовременной взятки в размере 1100000 рублей в 2008 году, и второй, так называемый продолжаемый эпизод, – получение сумм в 30, 40, 50 тысяч рублей на протяжении указанного периода. Это, по мнению соучредителей ООО «Г…», назовем их В. и К., пятая часть их прибыли (а Щукин обложил их такой данью), что в итоге составило чуть более 150 тысяч рублей. Суд счел все эпизоды доказанными и за каждый приговорил к 7 годам строгого режима. Путем частичного сложения сроков, учитывая безупречное прошлое, наличие двоих детей в возрасте 8 лет и 1 года, вынесен приговор – 8 лет строгого режима и штраф в размере одного миллиона рублей.
А началось все с того, что в 2009 году один котласский близкий друг Щукина, назовем его господин У., пришел в местное отделение ФСБ с заявлением, что Щукин в 2008 году заставил заплатить его архангельского родственника (соучредитель ООО «Г…» господин В. является мужем сестры У.) 1100000 рублей за прекращение проверки в отношении ООО «Г…» и еще требует платить ему ежемесячно пятую часть их прибыли. Причем деньги просит передавать через него, У. В качестве доказательства он выкладывает аудиозаписи, сделанные на его собственном диктофоне, на которых факт вымогательства и получения денег Щукиным от У. зафиксирован. Александр Владимирович до последнего не верил, что его так подло и жестоко мог подставить друг. Когда через два месяца после задержания Саши нам разрешили свидание в СИЗО Архангельска, он сказал мне: «Я не понимаю, что происходит. Почему У. дает такие показания, ведь на самом деле это все вранье и наговор». Они были близки не один год. У. присутствовал на наших семейных праздниках, был знаком с нашими общими друзьями, коллегами, они часто вместе отдыхали, Щукин неоднократно давал ему ключи от своей квартиры и даже за два дня до задержания доверил перевезти на автомобиле из Котласа в Архангельск своего 8-летнего сына.
А теперь представьте реакцию сотрудников ФСБ: заместитель начальника управления по налоговым преступлениям Архангельской области попался на крупной взятке, да еще в самый пик борьбы с коррупцией, и никаких усилий прилагать не надо.
Но, прослушав предъявленные материалы и, видимо, поняв, что с такой доказательной базой в суде делать нечего, господина У. снабжают профессиональными записывающими средствами и объясняют, что Щукина надо брать на реальных деньгах. Проходит месяц – нет результатов. Второй, третий – все впустую, даже за своей пятой частью прибыли ООО «Г…» Щукин почему-то не обращается. Наступает День милиции. У. поздравляет милиционеров и желает поучаствовать в оплате банкета, для чего передает Щукину деньги в сумме 30 тысяч рублей. Тот их берет и вносит в общую кассу для оплаты праздничного стола, при этом озвучивает, кто выделил эту сумму. Вроде бы неплохо, факт передачи денег состоялся, но как-то неубедительно. Проходит еще два месяца, такие же пустые с точки зрения требуемого результата, в течение которых У. настойчиво просит своего высокопоставленного друга Щукина посодействовать родственнику (соучредителю ООО «Г…» господину В.), который хочет арендовать площади в крупной торговой сети Архангельска. Объясняется это тем, что с таким молодым предпринимателем вряд ли кто-то из серьезных бизнесменов захочет иметь дело. Щукин знакомит двоих руководителей, проводится тендер на аренду площадей и В. успешно его вы-игрывает. Утром 13 января 2010 года У. просит Щукина о встрече в кафе, благодарит его за помощь и уговаривает лично передать руководителю торговой сети 40 тысяч рублей (в ходе следствия руководитель торговой сети подтвердил, что эти деньги предназначались ему). Они садятся в машину У., где тот передает эти 40 тысяч рублей, Щукин их берет, они прощаются.
По дороге на работу его арестовывают сотрудники ФСБ… Впрочем, этот сюжет неоднократно показывала и комментировала телекомпания «Поморье». С точки зрения журналистики, все красиво: и передача денег зафиксирована, и захват лицом в снег, и пачка купюр изъята из кармана подозреваемого. Но у меня сразу после просмотра материала оперативного задержания возникло несколько вопросов.
Почему при передаче денег был выключен звук? Ведь любой человек, передавая деньги другому лицу, волей или неволей комментирует это действие, а уж господину У. больше всего это было необходимо, хотя бы для того, чтобы его показания в суде были более убедительны.
В программах телекомпании «Поморье» в январе 2010 года сообщалось о 40 тысячах рублей, изъятых при задержании. Этот факт есть в материалах дела, этот сюжет видела вся область. Но уже в августе сумма выросла до 150 тысяч рублей. Зачем понадобилась эта ложь?
И третий вопрос: почему на протяжении 8 месяцев показывается только этот сюжет? Да просто других доказательств, прямо свидетельствующих о вине Щукина, нет.
Тем временем в областных СМИ наблюдается настоящая истерия по поводу задержания Щукина. Особенно отличился журналист Азовский. Его фантазиям был отведен целый разворот одной из областных газет. И уж он постарался проявить свой творческий потенциал во всей красе: и Щукина, и всю милицию, и в целом ситуацию в стране – всех, как говорится, и в хвост и в гриву. Отрывки из его статьи перепечатывали другие издания, в основном в тех районах, где проживают родственники Щукина. Например, в вельской прессе, видимо, пытаясь перещеголять Азовского, местный поэт публикует частушку собственного сочинения, рифмуя слова «полковник» – «уголовник». Все подчинено одному принципу: чем больнее родным и близким, тем лучше. И заметьте, все это безобразие происходит сразу после задержания, когда еще не доказана вина, не закончено следствие, даже само обвинение толком не сформулировано. В общем, сразу формируется «правильное» общественное мнение.
Может быть, из-за этого сторона защиты отказалась от присяжных, полагая, что квалифицированный судья сразу заметит надуманность и бездоказательность обвинения, которые построены лишь на словах У., потому что В. и К. в один голос заявляли, что лично Щукину А. В. никаких денег не передавали, а угрозы и требования денег слышали лишь со слов У., соответственно и деньги для Щукина передавали господину У. Факты передачи тоже вызывают большие сомнения, особенно суммы в 1100000 рублей, так как оба дали показания, что скинулись для этой цели по 550000 рублей (у Щукина, членов его семьи и родных были проверены финансовые поступления и траты за указанный период, но ни самих денег, ни их следов обнаружено не было). Один изъял их из оборота, но подтвердить это документально не смог, второй сказал, что накопил и хранил до назначенной даты, что тоже сомнительно. С их доходами держать полмиллиона в кубышке, не вкладывая в бизнес, наверное, слишком расточительно, тем более в преддверии такой огромной финансовой потери. Кстати, о доходах: по данным проверки, которая действительно проходила в тот период в ООО «Г…» и не выявила никаких нарушений, поэтому была прекращена, доходов у фирмы не было. Это подтверждают и данные налоговой инспекции. В налоговой декларации за 2008 и
2009 годы у ООО «Г…» стоят нули. Спрашивается, зачем заместителю начальника управления по налоговым преступлениям области вымогать у фирмы родственника своего друга (у которой и доходов-то нет) 1100000 рублей, да еще каждый месяц подставляться из-за 30–40 тысяч рублей, претендуя на пятую часть ее прибыли?
Но вернемся к событиям 13 января 2010 года. В квартире Щукина проводится обыск, его самого помещают в СИЗО Архангельска. Начинается череда бесконечных допросов, цель которых одна – любым способом добиться признания. Он все отрицает и продолжает держаться примерно месяц, до тех пор пока у него не случается гипертонический криз (справка из медчасти в деле присутствует). Тогда-то и появилась «явка с повинной», которая с нарушением всех процессуальных норм была использована в судебном разбирательстве для вынесения обвинительного приговора.
Дело сделано. Щукина переводят в тюремную больницу, где он проходит двухнедельное лечение, а следователь готовит материалы в суд.
А что же суд? Его не смутило, что все обвинения строятся на показаниях одного человека. Порой доходило до абсурда. Я был свидетелем по делу со стороны защиты и давал показания по дню нашего семейного торжества – выписки моей сестры (супруги Щукина) из роддома с новорожденной дочкой. Все проходило по обычной русской традиции. Счастливые родители накрыли стол и пригласили родственников. Все выпивали и поздравляли Щукина и его жену. Я точно помню, что в это время Щукин никуда не отлучался, да его никто и не отпустил бы из-за стола. Но У. на суде заверил, что именно в этот день они созвонились со Щукиным, и тот приехал к нему через весь город для получения 50 тысяч рублей с ООО «Г..», то есть, выпив, сел за руль и в самый разгар праздника поехал получать взятку. И даже биллинговая справка сотового оператора, в которой четко сказано, что в этот день переговоров между Щукиным и У. не было, по мнению суда, показания У. не опровергает и под сомнение не ставит!
Конечно, в этом деле точка не поставлена. Щукин свою вину не признал и с приговором не согласен. В настоящее время адвокаты подают кассационную жалобу в Верховный суд РФ. Нам лишь остается верить, что Верховный суд не потерпит никакого давления на себя в угоду политической конъюнктуре и примет беспристрастное, справедливое, юридически обоснованное решение. Мы убеждены, что А. В. Щукин является порядочным, честным и грамотным офицером МВД, настоящим патриотом своей страны, и будем бороться за полное восстановление его доброго имени и наказание всех тех, кто был причастен к его оговору.