Александр ХРУСТАЛЕВ
зам. председателя КИПОДК
«Северное трехречье»

Сегодня трудно представить православный храм без колокольни и колокольного звона. Этот звон сопровождал человека по жизни: звучал во время крещения, венчания, отпевания. Однако так было не всегда. Многие молодые люди даже не знают о войне, объявленной колокольному звону в начале 30-х годов прошлого века. Это было начало большой антирелигиозной кампании, захлестнувшей Россию.

21 января 1918 года был опубликован декрет Совета народных комиссаров РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Документы архивного фонда Великого Устюга являются неопровержимыми свидетельствами многих трагических событий в истории Русской православной церкви. Началось массовое закрытие монастырей, изъятие зданий и церковной утвари. Кампания гонений на православные обители стремительно набирала силу.
15 июня 1926 года один из наиболее кровожадных палачей Русского православия Е. А. Тучков (Тучка) составил Инструкцию народных комиссаров юстиции и внутренних дел РСФСР о порядке пользования колокольнями. Согласно ей запрещалось играть «красный звон» в те праздничные дни, которые большевиками не считаются выходными (а в связи с переходом на пятидневную неделю воскресенье в конце 1920-х годов перестало быть выходным днем; к тому же с 1930 года систематический характер приобрело назначение дней Рождества, Пасхи и Троицы рабочими). Также запрещалось звонить днем на Пасху и Рождество.
Испокон веков на Руси в дни радости и светлых праздников плыл малиновый перезвон колоколов, а в дни несчастий надсадно гудел набат.
1929 год в России явился, как известно, годом народной беды: раскулачивание, принудительная коллективизация, репрессии. Народ сопротивлялся, крестьяне поднимали восстания, бунты, били в набат. Колокольный звон являлся сигналом к действию, символом сопротивления и стойкости, борьбы за правду.
Наряду с прямыми карательными мерами власти решили покончить и с колокольным звоном, и впереди, как всегда, оказался НКВД. Согласно протоколу № 30 заседания секретариата ВЦИК от 15 декабря 1929 года, во время рассмотрения вопроса об урегулировании колокольного звона в церквях собравшиеся постановили «предоставить право регулирования колокольного звона горсоветам и райисполкомам». Количество церквей и монастырей к 1930 году в России составляло около 49015, вес колоколов – 97950 тонн. Из колокольной бронзы предполагалось получить 69660 тонн меди и 14440 тонн олова. Стоимость этих материалов в золотой валюте по ценам Лондонской биржи на 1 сентября 1930 года составила 43936 тысяч рублей. Предполагалось, что «изъятие» бронзы в 1933 году составит 40 тысяч тонн.
Как правило, закрытию церкви предшествовали «просьбы» трудящихся. Великоустюжские и котласские газеты 30-х годов пестрели заголовками типа «Трудящиеся города требуют закрыть в Устюге одиннадцать церквей». Требование трудящихся города, безусловно, должны были поддержать и удовлетворить горсовет и окрисполком. Советскому народу не нужны были очаги дурмана, колокольный звон: «В церкви оборудуем склад или общежитие», «Требуем снять колокола и с остальных церквей». Рабочие требовали снять колокола и передать в фонд индустриализации. Со своей стороны они обещали поголовно вступить в члены безбожников.
Сохранился протокол № 68/47, согласно которому котласские власти на заседании президиума районного исполнительного комитета от 13 февраля 1930 года слушали постановление пленума Котласского горсовета от 27 января 1930 года № 6/11 о снятии колоколов с колокольни котласской церкви и передаче их в фонд индустриализации и постановили ходатайствовать перед окрисполкомом об утверждении постановления пленума горсовета о разрешении снятия колоколов. 14 марта 1930 года из окрисполкома в Котласский РИК пришло разъяснение за № 361/40, что для решения вопроса о снятии колоколов необходимо прислать материалы, характеризующие настроение трудящихся масс (постановления рабочих, служащих и т. д.). 9 июля 1930 года в Великом Устюге состоялось заседание президиума Северо-Двинского окрисполкома. Из протокола № 63: «…Принимая во внимание, что к снятию колоколов с функционирующих культзаведений нет законодательного акта и, в частности, к снятию колоколов с котласской церкви нет желания самой религиозной общины, в пользовании которой это здание находится, ходатайство Котласского РИК отклонить».
И все же не удалось сохранить колокола котласской Стефановской церкви. Указом горисполкома от 8 января 1932 года они были сняты и отправлены на переплавку. В течение 15 лет, с 1932-го по сентябрь 1947 года, котлашане не слышали колокольный звон.
О колоколах немало говорится в русской литературе, начиная с самых древних источников. Первое упоминание о них в русской летописи, датируемое 1066 годом, связано с Новгородом и собором Святой Софии, с которого полоцкий князь Всеволод снял колокола: «Колоколы съима у св. Софiи и понекадила съима». В России было принято дарить колокола в церковь. Такие вклады совершали не только члены царской семьи, богатые купцы, но даже зажиточные крестьяне. Звук больших колоколов всегда создавал ощущение магической, необыкновенной силы и таинственности. Это впечатление связывалось не столько с самим ударом колокола, сколько с его гулом. К январю 1932 года колокольный звон над Русью полностью умолк. Как некоторые думали, навсегда. Однако они ошибались. Вновь зазвучал он в 1942 году. Полноценный колокольный звон раздался только в 1988 году.
С 1989 года возрождается искусство литья колоколов. Один из его центров – Воронеж.
В наши дни снова звучит пасхальный колокольный звон. Он пока еще не такой мощи. Но не за горами время, когда он вернется на Котласскую землю, может быть, даже из большего числа колоколов будет состоять колокольный перезвон храмов на Святую Пасху.
В настоящее время только семь колоколов украшают звонницу Стефановского храма, созывая верующих на богослужение.
Многострадальный храм, разграбленный в годы лихолетья, залечивает раны прошлых лет. И пусть величественное благозвучие церковного колокола действует на наши чувства благотворно и благодатно, порождая радостное, светлое и мирное настроение.