Автор:
Василий ВИЛЕЖАНЯ
обозреватель
Рыбацкая судьба занесла нас с другом в леспромхозовский поселок на берегу небольшой речки. Поселок как поселок: стандартные брусовые двухэтажные дома, песчаные улицы, Дом культуры. Воспитательница вела куда-то детишек из садика. Они, взявшись за руки парами, старательно обходили лужи на дороге, иногда шлепая сапожками по воде.
– Как ты думаешь, – спросил меня друг, – будет ли когда-нибудь асфальт на этой улице?
Надо сказать, что разговор этот происходил во времена перестройки. Энтузиазм просто перехлестывал через край.
– Конечно, – ответил я. – Вот сейчас перестроим страну, все заработает, появятся деньги, и заасфальтируют эту улицу.
– Нет, – ответил друг. – Дело не в перестройке и деньгах. Дело в нас и в этих детях. Смотри: они еще маленькие и ходят по грязной улице в сапожках. Подрастут и будут ходить по этой же улице в сапогах. А что такого? Ну, дождь прошел, грязь образовалась. В сапогах ходить не-
удобно, но можно. Вон и машины ездят, не застревают. Это для них нормальная среда обитания, другой они не видели. И, согласно законам развития, они будут ее поддерживать. Представь себе мальчика из этого садика и его сверстника из Европы. Оба закончили школу, университет с отличием. Оба стали мэрами своих городов. И однажды на улице каждый в своем городе увидел яму с грязью. Как они будут рассуждать? Европеец воспримет это как серьезное отклонение от привычной нормы жизни. Соответственно, примет все меры, чтобы его ликвидировать. Наш подросший мальчик будет рассуждать по-другому: «Да, некрасиво, но люди проходят и машины проезжают. Я вот тоже по лужам ходил, и ничего. Можно потерпеть. Сейчас у меня масса других неотложных дел. Вот появится возможность, тогда и грязь ликвидируем». Как ты сам понимаешь, – продолжал друг, – неотложные дела никогда не кончатся и хорошей улицы здесь никогда не будет.
Пролетело время. Не стало у меня друга. А я все вспоминаю тот давний разговор в лесном поселке, когда прохожу по своему двору. Разбитые дорожки, грязные ямы, кусты и хлам. Во дворе растут наши дети. Для них это нормальная среда обитания. Когда они вырастут, они будут поддерживать ее согласно законам развития. Я понимаю: у городских властей масса неотложных дел и до дворов руки не доходят. Мэр тоже в таком дворе вырос, и ничего, мэром стал. Но я понимаю и другое. Разрухой во дворах мы плодим на много поколений вперед людей, которые воспринимают эту разруху как норму жизни. Вот что печально.
обозреватель
Рыбацкая судьба занесла нас с другом в леспромхозовский поселок на берегу небольшой речки. Поселок как поселок: стандартные брусовые двухэтажные дома, песчаные улицы, Дом культуры. Воспитательница вела куда-то детишек из садика. Они, взявшись за руки парами, старательно обходили лужи на дороге, иногда шлепая сапожками по воде.
– Как ты думаешь, – спросил меня друг, – будет ли когда-нибудь асфальт на этой улице?
Надо сказать, что разговор этот происходил во времена перестройки. Энтузиазм просто перехлестывал через край.
– Конечно, – ответил я. – Вот сейчас перестроим страну, все заработает, появятся деньги, и заасфальтируют эту улицу.
– Нет, – ответил друг. – Дело не в перестройке и деньгах. Дело в нас и в этих детях. Смотри: они еще маленькие и ходят по грязной улице в сапожках. Подрастут и будут ходить по этой же улице в сапогах. А что такого? Ну, дождь прошел, грязь образовалась. В сапогах ходить не-
удобно, но можно. Вон и машины ездят, не застревают. Это для них нормальная среда обитания, другой они не видели. И, согласно законам развития, они будут ее поддерживать. Представь себе мальчика из этого садика и его сверстника из Европы. Оба закончили школу, университет с отличием. Оба стали мэрами своих городов. И однажды на улице каждый в своем городе увидел яму с грязью. Как они будут рассуждать? Европеец воспримет это как серьезное отклонение от привычной нормы жизни. Соответственно, примет все меры, чтобы его ликвидировать. Наш подросший мальчик будет рассуждать по-другому: «Да, некрасиво, но люди проходят и машины проезжают. Я вот тоже по лужам ходил, и ничего. Можно потерпеть. Сейчас у меня масса других неотложных дел. Вот появится возможность, тогда и грязь ликвидируем». Как ты сам понимаешь, – продолжал друг, – неотложные дела никогда не кончатся и хорошей улицы здесь никогда не будет.
Пролетело время. Не стало у меня друга. А я все вспоминаю тот давний разговор в лесном поселке, когда прохожу по своему двору. Разбитые дорожки, грязные ямы, кусты и хлам. Во дворе растут наши дети. Для них это нормальная среда обитания. Когда они вырастут, они будут поддерживать ее согласно законам развития. Я понимаю: у городских властей масса неотложных дел и до дворов руки не доходят. Мэр тоже в таком дворе вырос, и ничего, мэром стал. Но я понимаю и другое. Разрухой во дворах мы плодим на много поколений вперед людей, которые воспринимают эту разруху как норму жизни. Вот что печально.
