В 20-х годах прошлого века взрывали и разрушали храмы по всей стране. С 1923 по 1926 годы наш земляк Николай Тюкавин работал в Великом Устюге заведующим Северо-Двинским подрайонным комитетом водников и принимал непосредственное участие в закрытии Мироносицкой церкви в этом старинном городке. Вот как вспоминал он об этом событии.

В Подрайкомводе уже давно обсуждался вопрос о необходимости строительства клуба во второй части города. Составили проект двухэтажного деревянного здания, подсчитали стоимость постройки, но оказалось очень дорого, что-то около ста тысяч рублей. Такой суммы Подрайкомвод не мог изыскать. Тогда рабочие подсказали мысль осмотреть расположенные поблизости церкви, в большинстве пустовавшие, и приспособить одну из них под клуб. По поручению Подрайкомвода пишущий эти строки вместе с техником участка пути Г. Ф. Гусевым пошли осматривать церкви. Больше всех понравился холодный (летний) храм Мироносицкой церкви. К тому же он и находился на бойком месте – вблизи пристани.
К несчастью оказалось, что Мироносицкая церковь имела религиозную общину, насчитывающую до 140 чле­нов, поэтому взять храм сразу же было нельзя. Руководящие организации предложили нам добиться согласия членов религиозной общины. Председателем общины был владелец част-ной кузницы Мотохов. У не-го узнали список членов общины, и началась нелегкая работа по сбору подписей верующих о согласии на передачу церкви под клуб. Это было в начале весны 1925 года. Сбор подписей шел довольно успешно: количество лиц, давших согласие, приближалось к половине общего состава общины. Но тут случилось непредвиденное: вернулся из ссылки священник этой церкви. Говорили, что до револю­ции он был инженером в Кронштадте. Будучи религиозным фана­том, после революции стал попом. За контрреволюционную пропаганду попал в тюрьму, потом был выслан. С его приездом Мироносицкая церковь начала функциониро­вать, члены общины прекратили подписывать согласие на передачу храма под клуб. Пришлось обратиться за советом к первому секретарю Северо­-Двинского губкома ВКП(б) старому речнику
И. М. Шумилову. Он посоветовал наш вопрос поставить на обсуждение рабочих, которые и вынесли резолюцию: церковь передать им. Но община по закону имела право в двухнедельный срок об­жаловать это решение во ВЦИК. Буквально за один день до окончания срока обжалования поступил протест общины. Губисполком со своим заключением направил его в Москву. Нам пришлось спешно создавать делегацию для посылки в столицу. Она состояла из трех человек – председателя берегового месткома водников, бывшего машиниста парохода П. Сухаревского, слесаря мастерских М. Хабарова и меня как заведующего культотделом.
В Москве мы разыскали приемную председателя ВЦИКа товарища М. Калинина. Нас направили к товарищу Елеонскому, специалисту по вопросам культа. Ознакомившись с нашими бумагами и документами, он заметил, что такие вопросы советское правительство решает довольно просто. Много доказательств на необходимость передачи здания церкви под клуб не требуется, тем более что верующие (в нашем случае) имеют в своем распоряжении другой храм и могут молиться сколько угодно. Уходить сразу же из приемной Калинина нам не хотелось. На счастье, вдруг открылась ближняя дверь, из которой появился сам Калинин. Наш Миша Хабаров мгновенно сорвался с места ему навстречу: «Здравствуйте, Михаил Иванович! Вот мы приехали из Великого Устюга просить Вас разрешить использовать одну церковь под рабочий клуб» и т. д. Калинин пожал нам руки и сказал, что это очень хорошо, что рабочие стремятся делать из церквей свои клубы.
Через несколько дней на заседании ВЦИКа вопрос о передаче храма без всяких прений был решен в пользу рабочих. В тот же день мы дали в Подрайкомвод телеграмму с радостным извещением и через пару дней выехали в Устюг. Надо было произвести за лето максимум работы.
Получили от церкви ключи. Запросили религиозную общину о том, кому передать находившиеся в церкви иконы. Наняли рабочих и перенесли их в оставшийся в распоряжении общины соседний храм. Рабочие, перенося на спине большие тяжелые иконы, шутили: «Долго Бог ездил на нашей спине, да и сейчас еще приходится его возить на горбу». Когда стало нужно снимать кресты с церкви и разбирать главы, на эту работу не сразу нашли охотников: старые рабочие-каменщики, еще не освободившиеся от религиозного дурмана, не хотели браться за дело. Пришлось поискать людей помоложе, главным образом из числа бывших солдат, прошедших Гражданскую войну. Работа пошла полным ходом. Сцену сделали в бывшем алтаре. В зрительном зале для уве­личения емкости и использования высоты помещения устроили два яруса балконов. Барьеры их отделали красным плюшем, как в хорошем столичном театре. Руководил художествен­ной отделкой клуба и писал декорации для сцены молодой местный художник, талантливый юноша Александр Казаков. В конце мая 1926 года, ровно через год после решения ВЦИКа о передаче церкви, клуб был открыт. В 1936 году за проявленную инициативу и актив­ное участие в строительстве клуба и в честь десятилетия со дня его открытия ЦК Союза водников отметил меня ценным подарком – фотоаппаратом.